Иконоборческое движение

Страница 2

Наконец, немаловажен был и такой фактор, как необходимость противодействия мусульманской пропаганде. Ислам, подобно иудаизму, категорически отвергает возможность изображения божества, расценивая подобные попытки, как грех идолопоклонства. Этот догматический принцип позволял арабам трактовать борьбу с Византией, как священную войну против идолопоклонников. И следует сказать, что христиане сами давали своим врагам достаточно веские основания для подобных обвинений. Источники VIII в. рисуют шокирующую картину вульгаризации христианского культа. К иконам зачастую относились, как к домашним божкам: их стали брать в восприемники детей при крещении; при совершении евхаристии просфору клали на икону, чтобы «получить причастие из рук святого», а краску с иконы соскабливали и добавляли в вино, дабы сделать таинство более действенным.

Историки по-разному объясняют причины этого явления. С одной стороны, сказался глубокий социально-экономический кризис VII в., приведший к деградации полисного строя и упадку городской культуры. Резко снизился образовательный уровень не только мирян, но и клира. Многим священникам было уже не под силу разобраться в догматических тонкостях и объяснить их своей пастве. В итоге, религиозное сознание неизбежно опрощалось, в нем проступали языческие реликты, что наиболее наглядно проявилось в фетишизации икон. С другой стороны, как справедливо заметил прот. А. Шмеман, вульгаризация христианского культа стала своего рода «расплатой за безраздельное торжество христианства»: пока новая религия боролась с язычеством, пока во внутрицерковной полемике оттачивалась догматическая система, религиозное сознание каждого христианина фокусировалось именно на вероучительных вопросах, в чем сказывалось традиционное для Античности преклонение перед словом и разумом.

Люди той эпохи обретали веру через колоссальное интеллектуальное напряжение, через трудное, порой мучительное осмысление антиномий христианской догматики. Потому и в священнике они видели прежде всего проповедника, врачующего словом. «Я низлагал противников звучным голосом, потоками пламенеющего духа, порывами речи, - писал св. Григорий Богослов (Назианзин), один из величайших церковных ораторов IV в. – Одни приходили в восторг и хвалили; другие стояли в безмолвном изумлении; иные издавали какие-то возгласы… Но красноречие услаждало всех». Однако к VIII в. ситуация кардинально меняется. Догматические битвы уже давно отшумели, да и общество этого времени состоит из христиан в пятом-шестом поколении, а не «взыскующих веры» неофитов. Для них христианство уже стало привычным, едва ли не рутинным жизненным укладом, и в этой-то кажущейся ненужности интеллектуального напряжения кроется новая, более серьезная опасность для религиозного сознания. Как писал прот. А. Шмеман, «христианство требует непрестанного усилия, безостановочного наполнения формы содержанием, самопроверки, “испытания духов”; язычество же и есть отрыв формы от содержания, выделение ее, как самоценности и самоцели. Это - возвращение к естественной религии, к вере в формулу, в обряд, в “святыню” безотносительно к их содержанию и духовному смыслу. Но тогда и сам христианский обряд и сама христианская Святыня легко могут стать предметом именно языческого поклонения, заслонить собою то, ради чего одного они и существуют: освобождающую силу Истины». Именно эта тенденция отчетливо проявляется в религиозном сознании VII в. Один из богословов того времени, Анастасий Синаит сетовал, что среди его современников благочестивым христианином считается тот, «кто, войдя в церковь, перецелует все иконы, не обращая внимание на литургию и богослужение».

Итак, к иконоборческой политике Льва III побуждали и его личные религиозные взгляды, и политические вызовы того времени. Исходившая от арабов военная угроза заставляла, с одной стороны, противодействовать исламской пропаганде, обвинявшей христиан в идолопоклонстве, а с другой – искать поддержки военного сословия и населения восточных провинций, настроенных иконоборчески. Кроме того, Льва III поддерживало и крестьянство, т.к., стремясь укрепить фемное ополчение, этот император проводил политику ограничения крупного землевладения и защиты крестьян.

В то же время, в стане врагов Льва III были также достаточно влиятельные силы. Не поддержала императора бóльшая часть духовенства, т.к. почитание икон и других реликвий привлекало паломников в храмы и монастыри, способствовало укреплению влияния церкви и увеличению ее богатств. Опора Льва Исавра на военную знать Востока автоматически делала его врагами основных политических противников этой группировки – знать западных провинций и сановную бюрократию Константинополя. Когда же, с целью сломить сопротивление церкви, Лев III стал прибегать к конфискациям ее богатств, к противникам императора присоединился и городской патрициат, поскольку сокровища храмов и монастырей крупных городов формировались из пожертвований горожан и традиционно служили своего рода резервным фондом городских общин.

Интересные материалы:

Лечебная и прочая магия, мантика
Широко распространены были у германцев обряды лечебной и предохранительной магии: употребление заговоров, огня, разных амулетов-оберегов, протаскивание больного через отверстие, вырытое в земле, но также и пользование лечебными травами. О ...

Испанская инквизиция
Испанская инквизиция, возникшая в XIII веке, как отголосок современных событий в южной Франции, возрождается с новой силой в конце XV в., получает новую организацию и приобретает огромное политическое значение. Испания представляла наибол ...